Война – дело семейное. Перехват - Страница 86


К оглавлению

86

– Да, – кивнул Тант, снова опуская глаза на устройство в своих руках. – Можешь переодеться в комнате медперсонала дальше по коридору.

– Отлично, – обрадовалась я, подхватила комбинезон с ботинками и быстрым шагом направилась к выходу.

Не дошла совсем немного: система даже успела зафиксировать мое приближение и предупредительно распахнуть дверь. А я остановилась на пороге, словно ударившись в невидимую стену, на секунду замерла и оглянулась через плечо. Волк как раз поднялся с табуретки, чтобы распахнуть дверцу шкафа и аккуратно положить на место ретранслятор. А потом, не оборачиваясь, схватил одной рукой полу своей рубашки и стянул ее через голову, не расстегивая.

«Черт подери! – выдохнула я, не в силах отвести глаз от его мокрых от пота, но таких красивых рельефных плеч. Второй раз они заставили меня, как глупую двадцатилетнюю девчонку, задержать вдох. И это мне совсем не понравилось. – Почему я сразу не ушла?!»

И сама же ответила на свой вопрос: потому что я должна была кое-что ему сказать. Даже несмотря на то, что вся эта тренировка была его идеей, а в ее результатах он заинтересован куда больше меня.

– Спасибо, – проговорила негромко и даже как-то неуверенно.

– Я думал, ты ушла, – с толикой удивления отозвался Тант и повернулся ко мне лицом.

– «Semper fidelis», – вслух прочитала я два слова, вытатуированных у него на груди. – «Всегда верен»?

Фенрир ухмыльнулся и присел на краешек кушетки, на которой еще пару минут назад лежала я.

– Знаешь латынь?

– Только несколько фраз, – пожала плечами я, потому что посчитала глупым рассказывать о том, что несколько десятков лет назад едва не украсила свое тело такими же словами. – Немного странно видеть эту татуировку на аристократе, – добавила, почти автоматически делая шаг обратно в комнату, чтобы не держать открытой дверь. – Обычно ее выбирают воины.

– Это сейчас, – ответил волк. – Когда я решил ее сделать, ее еще никто для себя не выбирал.

– Понятно, – ответила я и снова повернулась к двери, но была остановлена быстрым:

– Джейн!

– Да?

Тант отвел руку в сторону, чтобы я лучше видела тату, и сказал:

– Я сделал ее в день, когда решил отказаться от политической карьеры в пользу армии. Дома меня не поддержали, мать вообще грозила отречением. Я знал, что меня ожидает несколько лет постоянной борьбы и скандалов. В глубине души сомневался, что смогу выстоять. И тогда сделал это тату. Чтобы всегда помнить о своем выборе и не отступить, несмотря на сложности.

Я медленно кивнула: такой поступок был мне понятен. В конце концов, кто, как не я, наследница аристократки, смирившейся с тем, что все ее пять сыновей ушли в армию, но до сих пор не простившей «предательства» единственной дочери, мог его понять?

– А какая твоя история, Джейн? – тихо спросил Тант. Я устремила на него задумчивый взгляд, но на сей раз, возможно все еще испытывая благодарность и даже крошечное чувство вины при виде капель пота на его висках, решила сказать как есть:

– Я попросила вытатуировать мне «мудрость», потому что она помогает разглядеть свой путь в жизни, – ответила, склонив голову к плечу. – «Смелость», потому что порой нужна отвага, чтобы идти по этому пути. И «преданность», чтобы никогда не сворачивать с него и не поступаться своими убеждениями.

– Всегда помнить о сделанном выборе? – тихо повторил Тант собственные слова.

Я кивнула, с удивлением ловя себя на мысли, что между нами действительно есть что-то общее. Но это не было умилительным или приятным открытием. Скорее, мысль меня напугала.

«Нет уж! – Я резко прервала свои попытки увидеть в аристократе кого-то большего, чем соперника и наблюдателя. – Фенрир – враг, пока не докажет обратного. А красивая история появления его татуировки доказательством не является. Помни об этом!»

Злая на себя и на свою внезапно проявившуюся сентиментальность, я быстро попрощалась и почти бегом выскочила из кабинета. А тем же вечером, впервые после перерыва в почти тридцать лет, я пошла в салон художественного татуажа. Где добавила себе четвертое слово на махакари, правда, уже на другом бедре: «бдительность». Чтобы никогда не забывать, что некоторых врагов лучше прощать после контрольного выстрела в голову.


Неделю спустя, после четырех тренировок с Тантом, я уже могла, пусть ненадолго и с невероятными усилиями, изменять форму пальцев ног. Почему-то они после обращения болели меньше всего. Фенрир сказал, что это хороший результат, и если мы продолжим в том же темпе, к концу текущего года я смогу полностью превратиться в волчицу.

– Секунд на пять наверняка! – добавил он, заметив мой недоверчивый взгляд. – Прежде чем боль заставит тебя вернуться в привычное тело.

Что ж, на большее рассчитывать было бы слишком самонадеянно: аристократы годами учатся менять ипостаси. И десятилетиями – их контролировать.

– Тебе потребуется меньше времени, – пообещал Фенрир. – Думаю, месяца за три мы даже сможем исправить размер твоего зрачка.

– А цвет? – с надеждой уточнила я.

– Это будет сложнее, – признался волк. – От года до…

– До…? – не выдержала затянувшейся паузы.

– Зависит от цвета глаз, который ты выберешь для своей человеческой ипостаси.

– Голубые! – не задумываясь, ответила я.

Фенрир усмехнулся и выразительным жестом указал на свое лицо:

– Пять лет работы.

– Ничего себе…

– Для волка это самый сложный вариант. Нам легче сделать цвет более насыщенным, чем светлым. И еще сложнее – перейти в другой цветовой диапазон. Самый простой выбор для оборотня – карие глаза.

86